Лиам может слышать, как Зейн медленно выдыхает дым. Лиам может слышать, как гулко, дробно, испуганно, растерянно стучит его сердце в груди - в объёмной гулкой пустоте меж рёбер. Лиам знает, знает, что когда-то он чувствовал себя совсем не так, но больше не может вспомнить, как ни пытается. Он переворачивается набок, продолжая держать телефон у уха, и Зейн, наверное, слышит шорох, окликает его: - Лиам? В голосе Зейна - красивом, глубоком, мелодичном, с тем безошибочно узнаваемым акцентом, что так хорошо имитировал Луи - мягкость и отстранённость. Лиам хотел бы, чтобы Зейн не произносил его имя вот так, - Лиам хотел бы хотеть быть в Лос-Анджелесе вместе с Зейном, но вместо этого он разглядывает мелкие узоры на покрывале и слышит фантомный запах сигаретного дыма. Если честно, он просто хотел бы, чтобы ему не было так больно - особенно теперь, когда он уже больше не может понять, почему. - Лиам, - продолжает Зейн. - Я не знаю, что ещё сказать. Где-то там, в темноте и пустоте, ещё бьют крыльями издыхающие бабочки, бессильно лежащие на дне его грудной клетки, и Лиаму кажется, что его сердце давно потеряло свой ритм. Зейн не знает, что сказать ему. Лиам не знает, зачем они звонят друг другу. - Я хотел бы, - устало произносит Зейн, коротко вздыхает и пробует заново: - Я хотел бы сказать, что мне жаль. Лиам разглядывает слова, затейливой вязью лежащие на его коже вдоль выпавшего из распахнутых крыльев пера. - Не надо, - отвечает он также мягко; у него не выходит той же отстранённости, но у Лиама, если честно, никогда так не выходило. Там, где Зейн улыбался, он смеялся или стискивал зубы. Там, где Зейн молчал, он говорил. - Мне не жаль. Зейн делает ещё одну затяжку, не произнося больше ни слова, и Лиам заставляет себя сложить губы в улыбку. Потому что это уже ответ.
- Я хотел бы сказать, что мне жаль, - говорит Зейн. Его голос дрожит; дрожат ресницы, зрачки, приоткрытые яркие губы, ладони, едва ощутимо касающиеся талии Лиама. - Но я не могу, - с отчаянной решимостью заканчивает он, смотрит на Лиама жадно, испуганно, ожидающе, с вызовом. В Зейне всегда было так много. Лиам слышит утомлённый голос Пола на другом конце коридора, и громкий смех Найла, и пронзительные крики Луи, ощущает холод оштукатуренной стены за спиной, жар от тела Зейна, своё собственное сердце, бьющееся горячо и громко в висках, в горле, на кончиках пальцев. - Не надо, - наконец находит он свой голос, продолжает быстро, чтобы Зейн не успел понять что-то не так. - Не надо, мне не жаль. И Зейн целует его - по-настоящему целует - второй раз в жизни, и Лиам чувствует его улыбку своей, и думает только - будет третий, и четвёртый, будет столько, что можно перестать считать прямо сейчас.
Лиам не знает, был ли прав тогда и прав ли сейчас; Лиам знает, что в сухом остатке лично он получает что-то глупое с иглой между рёбер. И ещё - что ни у одного из них до сих пор не хватает духу это закончить. Зейн молчит, и Лиам молчит тоже, вдыхая пустой запах сигарет.
Я даже не знаю, что сказать.... Это так правильно и горько. Очень красиво. Именно так, как сейчас, мне кажется, могло бы быть. Спасибо вам большое, вы разбили мне сердце и собрали его заново)
-
-
28.10.2015 в 20:30-
-
29.10.2015 в 12:54